Глядим на сад и говорим:
человек это так же мало как дерево, или
человек это так же много как дерево,
и сердце его пробует ветками тело,
и прорастает внутри.
И текст должен расти как дерево,
двести и триста лет,
и если Пушкин упал и стал
красной вишней на белой речке
и десятой главы не успел,
то Лермонтов прорастает,
как подсаженная веточка,
как подлеченное корневище.
А если и Лермонтов тоже упал и стал
красной вишней на где-его-там-убили,
то прорастает Гёте (дуб-человек),
чтобы мы поднимали желуди
и носили их в животе.

это дерево за упокой?
или дерево это за здравие?
это что у тебя за палочка?
это что у тебя за листок?
так стоим разглядываем друг друга,
и всё замерло и ничто никуда не движется,
пока вдруг не появляется оркестр
четыре скрипки флейта контрабас.